В настоящее время люди с инвалидностью имеют возможность приобщаться к современному искусству благодаря не только техническому прогрессу, но и адаптированным экскурсионным программам. Корреспондент Социального портала «Я-Человек» пообщался с представителя Музея современного искусства «Гараж», в котором регулярно проходят экскурсии для незрячих и неслышащих.
Галина Новоторцева — куратор инклюзивных проектов в музее современного искусства «Гараж»
Владислав Колесников – куратор инклюзивных проектов в музее современного искусства «Гараж», учитель-сурдопедагог, специальный психолог, дипломированный переводчик жестового языка, выпускник финской образовательной программы «Гражданская активность и работа с молодежью».
Как появилась идея экскурсий для незрячих и неслышащих?
Галина: Так получилось, что команде Музея «Гаража» изначально была интересна тема доступности музеев. Сначала мы провели конференцию «Невидимый опыт» — после нее мы стали работать с незрячими. На эту же конференцию пришел Влад, и тогда мы начали думать о работе с неслышащими и пригласили его с нами сотрудничать.
А Вы, Влад, изначально не имели отношения к Музею «Гараж»?
Влад: Только как посетитель. Раньше я работал в общественной региональной организации «Перспектива». Затем завязалось сотрудничество между Музеем «Гараж» и «Перспективой». Сделали для детей с нарушением слуха экскурсию по выставке «Перфоманс в России: картография истории». А потом задумались о постоянных экскурсиях для неслышащих. Тогда я перешел работать в «Гараж».
Сколько у вас всего экскурсий для людей с инвалидностью?
Г: На данный момент четыре: архитектурные прогулки по парку Горького для незрячих и неслышащих посетителей и то же самое по текущим экспозициям.
А что с постоянной экспозицией?
Г: У нас нет постоянной экспозиции, Музей «Гараж» работает с выставками. И на каждую из них мы готовим адаптированные экскурсии. Более того, если к нам обращается фонд, подопечные которого имеют какую-то форму инвалидности, то мы в особом порядке разрабатываем для них экскурсию.
В: Добавлю, что вообще все, что у нас есть для обычных посетителей, мы стараемся сделать доступными для посетителей с инвалидностью.
А что с посетителями, передвигающимися на инвалидных колясках? У них есть возможность попасть в Музей без ограничений?
В: Здание Музея открылось два месяца назад и, конечно же, нам есть ещё над чем работать и что-то усовершенствовать. Например, чтобы воспользоваться лифтом, человеку на коляске необходимо обратиться к сотруднику и тот его сопроводит. Наше видение дальнейшей работы с посетителями в том, чтобы человек на коляске пришел сам, нажал кнопку лифта и самостоятельно им воспользовался. И уже к сентябрю это будет доступно.
Вернемся к экскурсиям. Сколько они длятся?
Г: По разному. От часа до двух.
А как часто они проходят?
Г: Для неслышащих по экспозициям каждую неделю, по парку – каждые две недели. А с незрячими у нас расписание, к сожалению, не работает. Люди самостоятельно не записываются. Приходят, как правило, организованные группы от отделений Всероссийского общества слепых или каких-то фондов. Или это люди, которые уже давно ходят к нам на экскурсии, они собираются группами по два-три человека. Но для них мы не делаем ограничений, просто работаем по предварительной записи в любое время.
Для самих посетителей экскурсии бесплатны, а что для сопровождающих?
Г: Для любых форм инвалидности у нас предусмотрен один бесплатный билет для сопровождающего.
Вы ставите ограничения по количеству людей, которые могут прийти? 12 человек, или 20?
В: 12 человек — это запланированное количество участников экскурсии. Потому что так комфортнее всем: и переводчику, и самим посетителям. Но по факту людей может быть больше, скажем, 17. Посетители зачастую просят записать их именно на тот день, когда им удобно.
Вы где-то перенимали опыт? Есть какие-то аналоги подобных экскурсий в России или за рубежом?
Г: У нас эта история завязалась с конференции «Незрячий опыт», куда как раз приезжали специалисты из Европы. Наша программа во многом построена на их опыте. Но мы не стоим на месте, списываемся с другими музеями, узнаем, какие у них есть программы, чтобы усовершенствовать наши экскурсии, многое разрабатываем сами.
В: Я дополню ответ Галины. Есть ли в России что-нибудь подобное? За всю Россию не ручаюсь, но в Москве точно нет. В городе нет такого, чтобы неслышащий человек зашел на сайт, увидел анонс, выбрал себе экскурсию, выбрал дату, записался и посетил ее.
Даже большие музеи типа Третьяковской галереи или Эрмитажа ничего подобного не делают?
Г: Там очень мало событий. Как правило, разовые. Наоборот такими вещами обычно занимаются маленькие музеи. Например, музей «Огни Москвы» довольно много работает с незрячими и с людьми с ментальной инвалидностью. В Самаре есть один музей, в Башкирии тоже, но системно этого нет.
А почему так? Мы еще недоросли до этого?
Г: Мы просто в самом начале пути сейчас, к тому же, нет четко сформулированной государственной политики на этот счет. Поэтому большие государственные музеи практически никак не участвуют работе с неслышащими и незрячими. Правда та же Третьяковка заказывала у «Перспективы» аудит здания, у них проходили одно-два мероприятия по современной скульптуре для незрячих.
Сколько людей прошло за это время через вашу экскурсию? Вы считаете?
В: Да, мы ведем статистику. Более 350 человек.
Это в основном москвичи?
В: Меня удивило, что девушка, приехавшая из Новосибирска, нашла меня в «Вконтакте» и спросила, может ли она прийти хоть на какую-то экскурсию из тех, что я веду. Так что и в Новосибирске про нас знают.
Кто к вам приходит? Это люди молодые или постарше?
В: Совсем разные. Дошкольники, школьники, студенты. И взрослые, и пенсионеры.
И плюс их сопровождающие?
В: Если говорить о неслышащих, то им сопровождающие не нужны. Максимум — это слышащий ребенок при неслышащих родителях. У Галины же наоборот — у нее зачастую родители – зрячие.
Г: Да, обратных случаев, чтобы зрячий ребенок или молодой человек привел свою незрячую маму или бабушку, у нас пока не было. Еще есть вариант, правда тоже очень редкий, но я ему безумно рада – самостоятельные посетители. Они приходят без сопровождения, я их встречаю у метро и веду в наш музей.
Вы объясняете терминологию своим посетителям? Ведь в архитектуре масса специальной лексики.
В: В архитектурных прогулках, когда в тексте всплывает слово, скажем, «изразцы», я сначала дактилирую (дактильная азбука — вспомогательная система жестового языка, в которой каждому жесту одной руки соответствует буква языка; многие знаки внешне похожи на соответствующие буквы алфавита — прим. ред.), потом показываю – во время экскурсий мы используем наглядные материалы. А вот когда мы ведем экскурсии по выставкам — все по-другому. Встречается, например, незнакомое слово – «перформанс». Мы сначала рассказываем, что это такое, а потом я говорю, что в русском жестовом языке нет такого жеста — «перфоманс» и показываю тот, который позаимствовал из американского жестового языка. Посетители понимают.
Г: Наша работа с Владом – это огромное преимущество. Бывает, переводчик приходит вместе с группой неслышащих, но он не готов к тому материалу, который ему нужно переводить. А здесь у нас и у экскурсоводов есть возможность корректировать текст вместе с Владом, решить на чем остановиться подробнее.
В: Что и происходит. У нас перед каждой новой выставкой экскурсоводы готовят текст, который мы потом вместе прорабатываем. Наши экскурсоводы уже знают, например, что сначала нужно рассказать про экспонат, а потом показать на него. Или наоборот. Но ни в коем случае нельзя это делать одновременно, потому что пока экскурсовод говорит, они смотрят на него. Поэтому экскурсия немного меняется по ходу дела, но вообще они идентичны для обычных посетителей и неслышащих.
Какое количество слов вам пришлось ввести в русский жестовый язык за время ваших экскурсий?
В: Я так навскидку не скажу, но много. Мы вообще над этим работаем: планируем запустить обучающие курсы, своего рода видео-словарик на сайте. Там будут объяснены термины.
Музей «Гараж» занимается современным искусством. При этом те, кто к вам приходят, возможно, и в классическом не слишком разбираются. А вы им сразу про современное, сложное для восприятия.
Г: К сожалению, у людей мало возможностей познакомиться с классическим искусством перед походом в наш музей. Но, с другой стороны, современное искусство куда более мобильно, оно поднимает большое количество актуальных тем. Оно может нравиться или не нравиться, в нем есть повод для дискуссии. Поэтому на своих экскурсиях я стараюсь разговаривать с гостями. Именно из-за обсуждения у человека не возникает ощущение, что современное искусство это что-то за пределом понимания.
И каково мнение посетителей? Часто возникают споры?
Г: Да, очень часто. Это вообще моя самая любимая часть: люди не всегда сразу идут на контакт. Во время экскурсии подслушиваешь, как они друг другу говорят, что, мол, все художники тут сумасшедшие. И им потом говоришь: «Вам кажется, что художники сумасшедшие? Давайте это обсудим». Понимаете, моя задача не в том, чтобы люди полюбили современное искусство, а в том, чтобы они дали ему право на существование. В девяти из десяти случаев люди с таким посылом и уходят. Они могут сказать: «Нам не нравятся эти конкретные работы, а эти нравятся, но мы уверены, что все эти люди – художники, потому что мы поняли как и почему они это сделали».
А что с неслышащими? Они вступают в дискуссию?
В: Да, вступают. Актуальное искусство отражает то, что происходит здесь и сейчас. А неслышащие, зачастую из-за особенностей языка и существования коммуникативных барьеров, не имеют доступа к тем источникам информации, которые доступны слышащим. Это для них насущная проблема. Мы же на экскурсиях даем возможность не только получить новую информацию в доступной форме, но и задаем вопросы, после такого невозможно не начать дискутировать. Например, на выставке «Грамматика свободы/пять уроков» была экспозиция, рассказывающая о перформансе Марины Абрамович «Ритм 0», во время которого художница предложила посетителям из разложенных на столе 72 предметах выбрать любой для контакта с её телом. Внутри группы развилась дискуссия, кто-то увидел в этом политический контекст, а кто-то посчитал ее душевнобольной. Не раз бывало так, что после экскурсии посетители оставались в кафе и обсуждали то, что узнали на экскурсии.
Вот так сходил на одну экскурсию и открыл для себя целый новый мир?
Г: У экскурсий для незрячих другая специфика. У незрячих нет визуального представления, но им доступны обычные источники информации. Они читают те же книжки, смотрят те же телеканалы. Благодаря развитию техники они могут считывать почти все, что есть в интернете. Я больше скажу, очень часто на группу из десяти человек найдется один, кто в этом всем хорошо разбирается, и он еще поправлять экскурсовода будет. И это хорошо, это диалог.
Как неслышащие воспринимают новую информацию?
В: Мы всегда используем наглядный материал. Вот, например, на экскурсии по выставке «Грамматика свободы/пять уроков», о которой я уже говорил, была работа Юрия Альберта «Письма к брату Тео». Работа заключается в том, что он переписывал письма Ван Гога к брату. И вот ты говоришь посетителям – Ван Гог, а они стоят с вопросительными лицами. Ты им показываешь портрет Ван Гога, они сразу: «А! Мы его знаем, это тот, с историей про ухо!». В этом вся прелесть. Мы регулярно так делаем. Да, мы не можем позволить им погрузиться в классическое искусство, но говоря о современном искусстве, мы все время возвращаемся к классике.
А вам приходится обсуждать актуальные политические или социальные события?
В: У меня был случай, когда мы обсуждали Pussy Riot. На выставку пришли студенты и завязался жаркий спор. Они действительно поделились на два лагеря, одни сказали да, это искусство другие – нет, не искусство! Было очень горячее обсуждение, даже после окончания экскурсии они продолжали спорить.
А что чаще всего приходится обсуждать?
Г: На экскурсиях для незрячих чаще всего историю, политику, революцию, очень часто 1934-й год – первый Всероссийский съезд литераторов, на котором художникам было запрещено работать в любых стилях, кроме социалистического реализма, также 90-е годы. Наше здание и само дает пищу для разговора. И здание показывает историю — очевидно, что оно долгие годы стояло заброшенным. «Гараж» очень часто в своих проектах стремится налаживать связь между разными эпохами.
Какие планы на будущий сезон?
Г: У нас меняются экспозиции. Новые экспозиции — новые экскурсии. Ещё у нас есть задумка сделать мастер-классы по лепке для незрячих детей и для детей с разными формами инвалидности. Мы планируем адаптировать в видеоформате лекции «Гаража», хотя бы частично. Также мы надеемся наладить диалог с российским музейным сообществом, чтобы обмениваться опытом, чтобы доступных музеев в России становилось больше!
Специально для особенных людей МСИ «Гараж» создан промо-ролик на языке жестов:
Ольга Цыкарева
Фото: garagemca.org