Автор: Елена Николаева
Источник: Благотворительная интернет-платформа «МЫ ЛЮДИ»
Наш собеседник – художник, автор портретов самых влиятельных лиц эпохи, от голливудских актеров до президентов, Никас Сафронов. В его роскошную студию в Брюсовом переулке, любимую журналистами и фотографами, мы пришли вместе с давними знакомыми Никаса из СБОРа – Союза благотворительных организаций России.
Пройдясь с экскурсией по залам и террасам в готическом стиле, с витражами и массивной деревянной мебелью, мы поднялись на лифте в современный лофт. И здесь, высоко над суетным городом, постепенно разговор наш становился все проще и трогательнее. Только когда огни вечерней Москвы начали уже пробиваться в полумрак верхнего этажа мы вспомнили о времени…
– Как-то в Москве выступал американский миллиардер Джэфф Хоффман, основатель интернет-поиска авиабилетов. Он вспоминал, как вместе с богатством к нему пришло одиночество – приятели, у которых не было такой головокружительной карьеры, отдалились. Потом Джэфф увидел по телевизору один приют на грани закрытия и отнес туда целую сумку денег. С тех пор он завел правило отдавать процент с заработка на помощь. Был ли у вас поворотный момент в жизни, который заставил обратиться к благотворительности?
– К сожалению, Хоффман прав в том, что чужие успехи нередко вызывают негатив – у соседей, которые недовольны, если рядом живут лучше; у коллег, которые считают себя талантливее, но просто им не повезло. Бывает, даже что и случайным людям обидно, что у тебя все так хорошо идет. Практически все известные личности сталкивались с этим: недоброжелатели, завистники есть и у Никиты Михалкова, и у классических музыкантов, таких как Башмет или Мацуев. Я видел, как кто-то в интернете злорадствовали по поводу болезни Хворостовского…
Когда обо мне только начали писать в СМИ в конце 80-х-начале 90-х, очень многие захотели со мной дружить, и журналисты писали все в высоких тонах. Но дальше появились злопыхатели, которых начала раздражать моя быстро растущая популярность. Они высасывали из пальца какие-то истории, муссировали слухи обо мне. И сейчас могут легко бросить в эфир любую непроверенную информацию, а я должен буквально рвать на себе рубашку и бесконечно что-то кому-то доказывать. Одна девушка «пошутила» на всю страну, будто ее изнасиловал Сафронов… А потом сказала, мол, это ей было нужно для ее пиара… Все это неприятно. Когда решался вопрос о присвоении мне звания заслуженного художника России, основная часть деятелей культуры выступила «за», но коллеги по цеху посчитали: «Зачем? У него и так все есть!» (Бросает взгляд на свою студию, – прим. авт.)
А вот упомянутый американский миллиардер, возможно, потерял кого-то из друзей и по своей вине – был жестким и даже циничным в своем продвижении по карьерной лестнице; возможно считал, что каждый должен зарабатывать сам и не поддерживал даже близких. Что касается меня, то в моем окружении самые разные люди. Есть друзья, которые дружат со мной со школы, с более зрелых лет… Как говорил Сенека: не ищите друзей только на Форуме и в Сенате.
У меня также нет «переломной» благотворительной истории, я просто никогда не жил по принципу «деньги любят тишину», изображая из себя перед окружением аскета и спуская миллионы где-нибудь на островах, на Гавайях, в Марбелье или Лондоне. Я зарабатываю по всему миру, а трачу здесь и делюсь с другими… СМИ много писали о моей квартире в центре Москвы (фотографии интерьеров даже вывешены на сайте художника, – прим. авт.), я сюда приглашаю многих людей и, конечно, друзей и ничего не скрываю ни от кого, так как все, что имею – заработал своим трудом. Мне бы хотелось, чтобы молодые художники знали: если они профессиональны, много работают, они могут иметь то же и даже больше, в этом нет ничего сверхъестественного.
Недавно на одном частном мероприятии встала молодая девушка и сказала: «Я хочу поднять этот бокал шампанского за Никаса, потому что я училась в Ульяновске в школе его имени и решила: раз он смог так многого добиться, почему я не смогу? Я окончила школу с золотой медалью и сейчас поступила на бюджетное отделение в МГИМО!»
А занятия искусством – вообще очень непростая тема. Некоторые думают, быть художником – сродни пребыванию в группе продленного дня: рисуй себе тихонько, удовольствие получай. Это прекрасно! Но чтобы на этом зарабатывать, нельзя надеяться на случайность: «вдруг» ты что-то такое нарисуешь и прославишься, как Малевич. Случайно и слон или дельфин тоже могут «бросить» на холст краски так, что они разольются красиво, но это впечатления лишь на один раз. Художник должен проявлять высочайшее мастерство, чтобы любой музей хотел иметь его работы в своей коллекции. Нужно все время в своей профессии совершенствоваться. Слава Богу, сегодняшняя молодежь видит полезное рациональное зерно и в моем примере.
| Вдруг звонит телефон. «…Ах, каков…», – выносит кому-то вердикт художник и, положив трубку, поясняет нам: «Звонили по проблеме на Алтае. Местные депутаты просили поддержать письмо против беспощадной вырубки леса в регионе: по документам все вроде бы нормально, но налицо экономический интерес – лес продают в Китай, арабские страны, так что нужно разобраться. Это шерлокхолмсовская история, надо поехать, проверить информацию, ведь, убийство леса – та же самая Кущевка, только в переводе на природу. Лес – это кислород, то, чем мы дышим, на что смотрим, чем живем». |
– Вы еще и экологией занимаетесь? Проверку инициировали…
– Я ничего не инициировал, но я не могу остаться в стороне, когда люди обращаются, жалуются на вопиющее безобразие…
– С конфликтами понятно. И все же, почему вы обратились к благотворительности, если хотите, чтобы само по себе ваше творчество, ваша работа были стимулом для других?
– Этот вопрос Божественный, связан с духовностью. Моя мама говорила: «Заработав три копейки, одну отдайте на благотворительность – Господь дал вам возможность заработать поэтому нужно делиться». Мама была из семьи потомственных лекарей, работала детским врачом в сельской местности, потом медсестрой в городе. Она по-своему занималась благотворительностью: могла собрать 25 детей с округи, приготовить что-нибудь и покормить всех вкусно, отдавала другим еще хорошую детскую одежду. Я родился в 1956-м и еще застал время, когда люди жили в бараках, бедно – страна продолжала восстанавливаться после войны… Отец был военным и уйдя в отставку, работал простым грузчиком на автозаводе, а в свободное время делал нам детские площадки, мастерил разные поделки из дерева, всем кругом помогал…
Первые свои деньги я начал зарабатывать в 12 лет. А с 16-ти, учась в Одессе, работал в порту – разгружал контейнеры и вообще трудился на нескольких работах. С тех самых пор поддерживал близких: сначала – родителей, потом – братьев (нас было пятеро, одного брата уже нет в живых) и сестру. Много позже, в конце 90-х, стал курировать две школы (сегодня они носят мое имя), а также детские дома. Люди сами обращаются ко мне и если я могу помочь – помогаю. Только что передал для благотворительного аукциона две свои работы, за которые организаторы аукциона выручили почти полмиллиона рублей и теперь купят больной девочке дыхательный аппарат. Мои благие дела были разными. В конце 80-х гг. я участвовал в акции против дистрофии в Африке и позже нас принимал Папа Римский Иоанн Павел II; в конце 90-х – в антинаркотической кампании Чака Норриса в Америке; а два года назад помог оформить корпус МГИМО картинами, детское отделение Института рака в Киеве, построил церковь, поставил памятник Пластову в Ульяновске… Пенза, Ужгород, Урюпинск, Уренгой – для меня нет разницы, откуда зовут помочь. Пишут сотни писем: «потеряли деньги в банке», «приехали с Украины, негде жить», инвалиды…
И это не означает, что, вот, какой я хороший. Нет, я это делаю по Божьему промыслу. Скажем, удовлетворяю свои духовные потребности, и для этого я работаю.
| «Мы очень давно сотрудничаем с Никасом, – замечает вдруг сидящая напротив нас коллега из СБОРа. – Он передавал нам картины для аукционов, сразу поддержал акцию «Подари частичку детства», когда мы собирали деньги на лечение онкобольных детей и вывесили в интернете любимые игрушки и детские книжки с автографами известных людей». |
– Никас, интересно, а вы ощущали в детстве, что вы из рода священников?
– Деда репрессировали в 1924-м, его никто из нас, детей, не видел, так что мы уже не были ортодоксальной семьей, хотя, конечно, молились перед обедом, конечно, все были крещеные, носили на шее крестики… Но в школе царило советское воспитание и в итоге один мой брат стал практически неверующим, другой «полуверующим», третий сочувствующим, пожалуй, только я серьезно отношусь к нашей духовной наследственности.
– Однажды вы сказали, что предчувствовали незаурядную судьбу и мечтали нести искусство в люди, «как Христос свое учение». Ваши «уроки рисунка» для слабовидящих детей действительно напоминают библейские чудеса… Откуда такая идея?
– Меня пригласили в творческую студию дома слепых и мне самому было интересно, что там могут делать. А придя к ним, проникся их жизнью. Потом провел несколько мастер-классов, сделал свою небольшую выставку. Удивительно, как они описывали картины, рассказывали мне где изображено солнце – даже в гладкой живописи, без фактурных мазков, они непонятным чувством ощущали тепло, энергию. А иногда я сам покупаю картины у этих ребятишек и раздаю своим друзьям, показывая, какие встречаются таланты. Государство привыкло больше обращать внимание на отличников, пробивных детей, а сколько тех, кто не вписывается в программные понятия?! Они зачастую бывают брошены, а им нужны индивидуальные педагоги…
– Идущий вам поток писем о бедах и надеждах, наверное, читают секретари?
– Часов в 6-7 утра, вернувшись из мастерской, я обычно просматриваю отложенные помощницей письма и, если могу что-то для кого-то сделать, оставляю пометку. Если человеку, скажем, нужна инвалидная коляска, то прошу найти завод-производитель, предлагаю поменять коляску на картину…
– «Оседают» в памяти чьи-то судьбы, истории?..
– (Никас задумывается): В студенческие годы у меня были непростые отношения с одной девушкой. Я постоянно слышал от нее претензии, разные требования – только за это ее можно было возненавидеть. Я ушел в армию и мы расстались. К прошедшему я решил относиться философски, ведь, она мне дала хорошую жизненную школу выживания. Через годы я узнал, что она оказалась в большой нужде, без денег, я стал ей помогать, отправляя средства на лечение. И потом, когда ее не стало, я взял на себя все расходы на похороны, установку памятника…
Однажды я разыскал своего школьного друга, который давно уже живет в деревне, сильно пьет и вот-вот может умереть. Привез его в Москву, поселил к себе, определил на лечение. Через три месяца он уехал, даже не сказав «спасибо». Но я был счастлив, что он перестал пить. Через год он позвонил: «Спасибо тебе, ты меня спас от смерти», – и до сих пор я ему помогаю. Я уверен, раз уж я состоялся, то нужно помогать и другим.
Много разных историй: и удивительных, и трогательных. Как-то приехал на одну благотворительную акцию, а там была тоненькая, как тростиночка, девочка с русыми волосами и голубыми глазами, лет тринадцати – прекрасно рисует одной рукой, другой – нет, такая родилась. Красота у девочки уникальная, видя такие природные несправедливости, слезы наворачиваются. Государство выделило ей деньги на операцию в Америке, а средств на дорогу для ее бабушки (единственного близкого человека) нет. Помог с билетами…
Как-то шли с друзьями по Баку, к нам подошла нищенка. Меня поразило ее лицо, которое можно было изучать как книгу о непростой жизни. Все деньги, которые у меня были, я отдал ей. Я рассказал только те истории, о которых помнят мои друзья, свидетели происходившего…
Часто мой друг – Народный артист России, пианист Юрий Розум – любит вспоминать, как мы вместе были в горах Южной Кореи и настоятельница одного женского буддийского храма вдруг расплакалась, увидев меня. Ее спросили почему, она ответила: «Я много раз видела сон, в нем был Будда с лицом этого человека». Меня это так растрогало, что я готов был отдать все, что имел при себе ценного: все деньги (более тысячи долларов), снял золотые часы Картье с руки (хотя зачем они ей?) и хотел даже отдать цепочку с серебряным крестиком. Мы уходили, а женщина все плакала. Потом я узнал, что День рождения Будды – 8 апреля, как и у меня. Вероятно, во всех этих событиях есть какой-то смысл…
Кстати, еще одна история, про которую любит рассказывать Юра Розум. Он часто приглашает домой друзей, устраивает концерты, и из-за этих ночных бдений, стуков дверью, сквозняков, консьержка в подъезде не любит его гостей. Но меня почему-то всегда встречала с почтением. И вот, однажды она узнала, что ее сын более года состоит в какой-то секте, даже начал водить сатанистов домой. Обратилась к священнику и он посоветовал приобрести икону Казанской Божьей матери. И вот, когда я в очередной раз пришел в гости к Юре, женщина упала передо мной на колени и стала просить, чтобы именно я написал икону. Месяц я писал икону и подарил ее безутешной матери. Она стала молиться и сын ушел из секты.
– А что вы думаете о благотворительности в масштабах страны? В Америке, например, социологи пришли к выводу, что чем больше состоятельный класс изолирован от жизни бедных, тем меньше его сочувствие к несчастным. Сострадание там скорее импульсивно – как реакция на трагичный фильм или историю ребенка. В России число благотворительных организаций в последние годы выросло. Вы это чем объясняете: внезапно разбогатевшие платят «налог на совесть», или отзывчивостью тех, кто сам прошел через трудности?
– Побывав во многих странах, я часто встречался там с русскими (в том числе, потомками эмигрантов 1917 года), которые хотят помогать России, но только боятся, что их помощь не дойдет до адресата, как это уже бывало, когда отправленная из-за границы благотворительная партия брюк или костюмов вдруг оказывалась на рынках. Они стараются поддерживать наших нуждающихся соотечественников точечно: детский дом № такой-то, больница такая-то…
Я вспомнил про этих людей не случайно – как пример, что по своей сути Россия и ее граждане всегда были милосердны. Часто даже к врагам. После Второй мировой войны мы помогали немцам восстанавливать Германию, у нас нет наследственной ненависти к бывшим врагам. Мы всегда всех прощаем.
Конечно, люди, зарабатывающие деньги, должны научиться делиться ими, хотя бы в виде благотворительности. Если говорить о людях искусства, многие из них, пройдя сложный творческий и жизненный путь, остались личностями духовными, принимающими чужую боль как свою. Они создают благотворительные фонды: например, фонд Юрия Розума, фонд Константина Хабенского, Чулпан Хаматовой…
– И напоследок вопрос, приписываемый Марселю Прусту: если вы окажетесь перед Богом, что вы скажете?
– Если я окажусь перед Богом, я попрошу прощения, за то, что я многое не сделал. Мог и не сделал. Или сделал что-то не так. Это вообще свойственно людям, но я виню только себя… Оскар Уайлд сказал: «Ни один человек не богат настолько, чтобы искупить свое прошлое». Может, ошибки тоже нам нужны, чтобы стать чище, честнее и порядочнее.
Фото: wearethepeople.ru